Тьма египетская. Почему закрывается большинство российских стартапов.
Больше всего стартапов появилось на моей памяти осенью-зимой 1998 года и в 1999 году. Тогда, как вы помните, произошел дефолт, повлекший за собой серьезный экономический кризис. Примерно треть работавших на российском рынке компаний погибла, около двух третей приостанавливали свою деятельность. Везде были серьезные кадровые сокращения, и многие из тех, кого сократили, достаточно быстро организовали собственные предприятия.
Следующая волна стартапов случилась в 2008-2009 годах, и вновь по причине кризиса. Правда, новых бизнесов было уже существенно меньше, чем в 1999-м, поскольку в этот раз наша экономика упала не столь жестко.
Считается, что последние два года количество стартапов в России растет. Однако по моим ощущениям их все же не больше, чем в 2008-2009 годах, — просто эта тема сейчас на слуху, и засветка у новых проектов много заметнее. Также, на мой взгляд, среди сегодняшних стартапов не столько много новых бизнесов, сколько тех, кто пытается заработать в области услуг для начинающих бизнесменов — консультациями, тренингами, продажей специфических продуктов.
Не секрет, что многие отечественные стартапы закрываются, не успев открыться. И это нормально: и у нас, и на Западе большинство новых бизнесов гибнет в первые годы своего существования. Только в России две трети стартапов исчезает в течение первых трех лет, а еще две трети из выживших — в следующие три года. А, например, в Штатах эти периоды составляют пять и еще пять лет.
Откуда такая большая разница? Дело в том, что главный недостаток большей части российских стартапов — крайне низкая профессиональная квалификация тех, кто их организовывает. Понятно, что собственников бизнеса нигде не учат. Да, на Западе есть высшие учебные заведения, где достаточно хорошо преподают менеджмент, финансы, маркетинг — по той простой причине, что ведут эти предметы практики с колоссальным опытом, а не теоретики, как во многих российских вузах. Но даже таким экспертам не под силу подготовить профессиональных собственников бизнеса. Их учит только практика.
Однако бизнес-среда на Западе более развита, чем у нас, там люди дольше занимаются организацией бизнеса, а опыт окружающих, ровно как и выводы, сделанные из собственных ошибок, — сильнейший фактор в воспитании собственников. В России преемственность предпринимательской культуры была нарушена, и сейчас мы учимся делать бизнес практически заново. И, как следствие, совершаем детские ошибки.
Проходят годы, но почти ничего не меняется, и степень нецивилизованности российских предпринимателей продолжает удивлять. Вот простой пример: немало отечественных производственников сетуют на проблемы с рентабельностью, со сбытом... Ну мало ли найдется сегодня причин жаловаться на жизнь у производственных компаний? Однако в свое время на Западе была издана фундаментальная книга Фредерика Уинслоу Тейлора «Принципы научного менеджмента», тезисы которой с начала ХХ века являются базовыми для любого западного производства. Более того, прагматичные коммунистические бонзы тоже не преминули воспользоваться этой разработкой капиталистической системы и с успехом применили принципы Тейлора при индустриализации. А как вы думаете: сколько современных российских производственников знакомы с теорией Тейлора? На своих тренингах для собственников бизнеса я задаю слушателям традиционный вопрос: «Есть здесь производственники?». Руки поднимает по крайней мере треть присутствующих. На мой следующий вопрос: «А кто читал Фредерика Уинслоу Тейлора и внедрил его технологию в работу своего производственного предприятия?», поднимаются одна-две руки на зал из 500 человек... О чем еще здесь можно говорить?
«Тьма египетская» — вот, на мой взгляд, основное отличие российского предпринимательства. Особенно малого предпринимательства. И, как правило, новые бизнесы гибнут как раз из-за невежества их создателей.
